Игроки, Игра, Театр.

Статья, написанная для журнала Magister Ludi

Умеют ли игроки РИ играть роль? Вопрос кажется странным… Если не видеть разницу между игрой в театре и игрой в футбол или шахматы. Обычно, когда требуется кому-то объяснить, что такое РИ, лучше всего доходит “А это как бы театр на свежем воздухе”. Очень популярно… Но не очень верно.

Прежде всего, не так уж многие из игроков склонны играть. Большую (а то и бОльшую) часть их составляют “маньяки” — те, кто в Играх видит только боевую составляющую, “Зарницу”. Получается у них вместо игры этакая махаловка молодецкая, стенка на стенку — слегка костюмированная, и то не всегда. Плюс, как правило, заметные дозы водки и прочих “укрепителей кайфа”. Не стоит ждать от этих “игроков” ничего похожего на Игру — и более о них в нашей саге сказано не будет.

Другая крайность — “дивные”. О, они как можно меньше оскверняют себя соприкосновением с грубой реальностью… Они все — ТАМ, в том волшебном мире внутри себя. Куда уж глубже можно проникать в образ! Но… Снаружи от них мало что остается. И не приведи кому-то Эру (Геката, Паладайн, Мелькор… ) пытаться объяснить дивнюкам, что непохожи они снаружи на то, что мыслят о себе внутри! Гарантированы “переезд”, истерика, вплоть до угроз суицида… И только одного от них не дождаться — игры с партнерами, ибо эти душевно хрупкие нарциссы видят в партнерах разве что отражение себя, любимых. Они настолько самодостаточны, что непонятно — зачем им куда-то с кем-то ехать? “В одиночку на пенечке” куда как лучше, никто не мешает! Так что и о них в нашей саге более сказано не будет.

Еще есть — и становятся все многочисленнее — “реконстракторы” — те, что ищут предельного сходства с материальной стороной прошлого, любой ценой добиваясь “истерической адекватности” пуговиц, швов, мисок, не говоря уж о материале одежды… В том числе в боевых взаимодействиях — к черту “неадекватную” технику безопасности! В результате вполне адекватные шлемы и доспехи получают вполне адекватные вмятины от “почти адекватных” мечей, а бойцам достаются все более адекватные травмы, и только пышность облачений ещё отличает их от “маньяков”… Ну а как насчет игры? Да где там до неё! Когда “король” начинает прием посла с придирчивого ощупывания ткани на нём, когда разряженные на зависть Мосфильму “аристократы” на “светском приеме” увлеченно судачат о своих одеяниях — понимаешь, что портнихи или закройщики из них вышли вполне себе адекватные… Но самый лучший портной в самом лучшем своем костюме первой же фразой, первым же жестом выдает свое отличие от подлинного графа или герцога. И о них в нашей саге сказано более не будет.

Но ведь есть всё же Игроки — пусть и мало их, по пальцам считай… Зато они могут держать на себе хоть половину Игры, умеют взаимодействовать с партнерами так, что играть рядом — одно удовольствие. Уж этим-то, казалось бы, чего стоит выйти на сцену?

Именно — казалось бы. Выйти-то, и правда, недолго… А дальше? Тут-то и начинаются самые коварные подводные камни. Прежде всего, сходство между РИ и театральной сценой… Ну, примерно, как между боевым карате и классическим балетом. Вроде бы одни и те же упражнения на дыхание и растяжку, каты… то есть пируэты… И вправду, балетная подготовка может изрядно помочь в освоении карате, или наоборот — да только, как ни крути, слишком уж разные задачи у этих умений, таких схожих и таких разных.

Сцена, как и балет, за столетия своей истории наработала особый язык условностей; Игра, как и боевые искусства, стремится стать как можно реальнее. РИ стремятся к “правде жизни”, а “правда сцены” от нее удалялась всю историю театра. Ролевики играют в непосредственном контакте, лицом к лицу, как можно более тонкой и реалистичной игрой мимики, интонаций; актеры обязаны использовать крупные жесты, акцентированные интонации, правильно поданный голос — чтобы как можно более далекий от сцены зритель понимал театральное действие. Для ролевика сцена внутри него, а зрительный зал — со всех сторон; актер должен очень четко соблюдать границу между сценой и зрителями. Поэтому хороший ролевик, приходящий в театр, обычно не испытывает проблем с вхождением в образ персонажа; но и для него переход от языка жизни к языку сцены — необходимый и не то чтобы простой этап.

Театр, Игроки, Игра.

Все эти истины, вроде бы простые и понятные до очевидности (когда их уже знаешь! ), приходится открывать заново всем, приходящим в театр от РИ. И нас не миновала чаша сия. Нас — это театр “Таборвиль”, в свое время открывший “эпоху” театров на РИ.

Казалось бы, ролевиков театром не удивишь, и попыток сыграть театр внутри РИ хватало и до нас, и после. В питерской “Школе Игрока” всерьез давали ролевикам основы театральной сценической техники — подчиняя ее нуждам полевых РИ, однако. А привычка к игровым условностям (стена — веревочка, бумажные “чипы” — еда и одежда…) брала своё — если внутри РИ появлялся “театр”, театральное действие не более чем “обозначалось”. Оттого привычными стали “капустники”, которые делались легко и быстро, завоевывали неизменный успех публики, но столь же легко и быстро забывались. В том числе и будущим участникам “Таборвиля” пришлось не раз творить подобное — на “Меровингах-96” бродячий театр появился в ходе игры стихийно и запомнился достаточно, чтобы его участников пригласили на “Арканар-97” уже целенаправленно в качестве театра. Однако никто — ни актеры, ни зрители — и не думали воспринимать эти “театры” всерьез.

Из наезженной колеи мы выбрались в 1998г., когда для игры “Фаэрские войны” понадобился “настоящий” театр дель арте. Для него было заготовлено несколько обычных безотказных хохмочек… Но хотелось чего-то большего. И тогда был создан спектакль “ Lacci” — “Шутка”, получасовое действо в духе дель арте по классическому сюжету… Спектакль, который вызвал нешуточные эмоции и у зрителей, и у актеров. И мы поняли, что и впрямь сделали нечто настоящее – то, что уже нельзя бросать на полдороге.

“Шутка”, надо сказать, была моим дебютом в качестве сценариста-драматурга (ну не считать же драматургией все прежние постебушки!) — и эта пьеса смогла начать самостоятельную жизнь. С неё же начал свою деятельность замечательный нижегородский театр (известный также как “Парижский театр месье Андрэ”), и даже в Израиле, оказывается, ставили нашу “Шутку”, найдя ее текст в Интернете. Были и другие желающие ставить ее — но, к сожалению, подробности мне неизвестны. Сами мы тоже ставили пьесу не раз и еще не раз, наверное, будем к ней возвращаться. Однако даже самое удачное начало — не повод почивать на лаврах. И после первого неожиданного успеха началась Работа.

Мы одолели нелегкий переход от ролевушного “играй как играется” к постановочной сценической технике. Мы пробовали себя в разных жанрах — вплоть до тонкого ироничного психологизма О'Генри… Однако “родным” так и остался весёлый мир комедии масок и средневекового фарса. Впрочем, не надо считать наши фарсовые пьесы воспроизведением средневековых — это, скорее, их “психологически адекватная” адаптация к современному зрителю. Сюжеты, заимствованные из средневековья и Возрождения, были сильно переработаны в сторону сжатия объема и обогащения содержания (подробнее см. отдельную статью ). Помимо фарсов, в нашем багаже достаточно серьезные пьесы “Лекарь и Смерть” и “Том и Джил” (написанные Вероникой Батхен как вводные для полигонных РИ ее мастерской группы, однако пригодные для самостоятельного показа) и комедия “ Истинная баллада Томаса Арфиста”, написанная по сюжету А.Райда – которая, однако, заставляет зрителей не только смеяться. Переполненный зал на Зиланте-2000 в течение полуторачасового действия ни на миг не оставался безучастным!

Однако, даже обретя самостоятельную ценность, театр не стал чужеродным телом для Игры. В том же 1998г. театр был “внутри” Игры — то есть игроки играли персонажей — актеров и актрис, которые, в свою очередь, играли пьесы — но, кроме того, вели и свою жизнь за пределами кулис. Это, конечно, заметно осложняло работу собственно театра… Однако такова и жизнь, не правда ли?

В 1999г. театр (сначала он назывался по-прежнему “Флорентийским”, затем получил имя “Таборвиль”) таким же образом “внутри игры” участвовал и в “Сказках”, и в “Романе Плаща и Шпаги”, где нам досталась особенно трудная задача. Дело в том, что по замыслу Мастеров театр оказался изрядно замешан во внутриигровых интригах… о которых мы сначала и не подозревали. Если тот же Парижский театр мог заниматься только постановкой пьес — то для нас сохранение собственных игровых жизней и то было проблемой, а тем не менее мы ставили и играли пьесы, в том числе — премьерные!

Почему нам это удалось? Просто мы изначально были внутри Игры и действовали логично для персонажей, то есть — обеспечивали взаимозаменяемость, делали упор на простые в постановке и интересные для публики коротенькие пьесы… В результате, пока одна половина труппы спасала другую половину из многочисленных игровых передряг, театр продолжал успешные гастроли! Надо сказать, по мотивам этих событий мной написана пьеса “Виконт Дель Арте”, которая, надеюсь, скоро увидит свет. Это будет полуторачасовой спектакль в нашем любимом жанре “не только комедии”.

По ряду неигровых причин “Таборвиль” после блестящих выступлений с “Истинной Балладой” прервал активную деятельность почти на три года. Члены труппы обзавелись семьями, ушли в серьезную и ответственную работу… Однако забыть театр и перевести его в разряд “приятных воспоминаний, не более” нам не удалось. Сейчас Таборвиль возобновил репетиции, ставит новые пьесы, ищет помещение — словом, продолжает жить и собирается дальше радовать и веселить своих зрителей.

В. Карасев (Сказочник), taborvil@yandex.ru
29 октября 2003г.